Когда я ходил в детстве в бокс *, то, помню, ушел из секции, одной из моих любимых, не в последнюю очередь потому, что не нравился тренеру.

Я был близорук, занимаясь спортом, скрывал это (в советское время с очками меня бы не пустили в спортзал), и поэтому, когда тренер проводил всякий разный словесный или "повторяй за мной" инструктаж, расставив или рассадив нас вокруг, я вглядывался в него, поневоле прищуривая глаза. Глаза у меня небольшие, нижняя челюсть и нос массивные, с прищуренными глазами и всматриванием для повышения "четкости изображения" или исподлобья, или задрав голову, получалась "рожица" довольно нагловатая. Плюс подростковая богатая блатная мимика, плюс такая же манера двигаться. Я был чистый, удачно "акклиматизировавшийся" к местным условиям ** орский "ништяк". Боксерскому тренеру (мне рассказывали, что он не единожды "воевал" с местными хулиганами; в Орске в то время шагу нельзя было ступить, не столкнувшись с ними **) это само собой не нравилось. То, что, может, в душе у меня скрыт совсем другой человек **, он не знал. Может, и не хотел знать.

И тренер, поскольку официально не мог найти повод меня вывести из секции, а я довольно исправно ходил на занятия, явно не "шалил" и не своевольничал, стал ставить меня в спарринги и на спортивные бои с заведомо более сильными противниками. Опытнее и тяжелее весом. И "убедил" меня секцию покинуть. Ушел я из секции даже не по окончании сезона, а где-то посередине. В разгар тренировок.

Фамилия его была, наконец вспомнил, Пудовкин.

Так вот, к аэробике.

"Почему у вас в клубе парней нет?" - вопрошал я без ответа у директора городского шейпинг-клуба "Белая пантера", уже не молоденькой, но бодрящейся и спортивной дамочки на показательном данс-вечере, куда нас пригласили с сыном. Он у меня стал ходить в открытую в этом же клубе группу карате, для малышей. Она ничего не отвечала и только смущенно пожимала плечами.

Я этому ее смущению значения не придал, а зря, что и выяснилось довольно скоро.

"Почему вы выбрали наш фитнесс-клуб?" - все спрашивает меня менеджер-администратор. "А не клуб по метанию молота, бодибилдингу, сплаву по горным рекам?" - высвечивается в ее удивленных глазах. Но я еще не понял.

"Вы бы не прыгали," - несколько раз повторяет мне инструктор в ответ на мои попытки дополнительно размяться в паузах между композициями. "И вообще я недовольна, что вы ко мне ходите. Когда, ну когда вы ко мне перестанете ходить?" - читается на ее лице. Начал понемногу понимать.

"Вы бы пошли лучше на степ-аэробику," - предлагает мне после занятий полненькая живая "однодансница". "Пошли бы вы, пожалуй, отсюда," - слышится мне. Теперь понял.

На первом занятии, поскольку я появился для девочек довольно неожиданно, их не предупреждали, все были в узеньких лифах и коротеньких шортиках. На следующее занятие та же группа, хотя погода была не холоднее, чем первый раз, все как один вырядилась в закрытые лифы и глухие трико.

Всем вновь прибывшим раздают коротенькую инструкцию, из нее: "запрещается резервировать места в зале", однако мне достается лишь место с краю: в углу или рядом с питьевым бачком, почти в дверях. Мячей мне не хватает. Моя степ-платформа - единственная из всех, которая шатается и елозит по полу.

Высокую науку пластики движений преподают простые девчушки - без образования, без каких-либо специальных дипломов - просто спортивные разрядницы, или, в лучшем случае, кандидаты в мастера, или, что очень редко - мастера... Их так и называют: "инструкторы", потому что собственно тренерами их назвать ну никак нельзя... Разумной педагогики или наработанного такта - ноль.

"У кого есть вопросы, подходите," - предлагает инструктор, но когда я подхожу к ней спросить, что, может, мне в движениях поправить, около нее уже выстраивается небольшая стеночка из любимчиков и несколько голосов довольно дружно осаживают: "Давайте-ка сначала мы поговорим, хорошо?" Инструктор - поправок чужого хамства - ноль.

"Леночка, а вы где еще занимались? Какие еще спортивные разряды имеете?" - общительно показываю я инструктору на стенд в фойе с фотографиями и информацией рядом. Мне ничего не отвечает, остальным, - "Все, все, девочки, заходим!"

И снова мне громко, через весь зал, не называя по имени, - "Не делайте свою гимнастику!" На то, что я, немного устав от однообразных упражнений на прессе, сделал для разгрузки мостик... Обходя тренирующихся во время силовой части, демонстративно ко мне не подходит.

Все просто. Не высказанное, но четко солидарное и плохо скрываемое мнение инструкторов и их подопечных: "Я не могу раздеться, мне жарко, я вся взмокшая, а я вынуждена одеваться, как на улицу, все закрывать. Из-за того, что ты здесь... Мне неудобно свободно нагибаться, потому что не уверена, что в это время ты на меня не смотришь с вожделением... Я не могу без ограничений двигаться, потому что могу на тебя наткнуться, а прикасаться к тебе мне совсем-совсем не хочется. Вообще, как мы вас, мужиков, ненавидим! Какие вы все колючие, едко пахучие, тупые, капризные, все-все сволочи! Мы пришли, понимаешь, чтобы отдохнуть здесь без вас, расслабиться под мелодичную музыку в обществе себе подобных, гладеньких, молоденьких, стройненьких, а и тут покоя от вас нет, и тут вы достаете!"

Когда после нескольких занятий число замечаний и косых взглядов переросло разумное количество, я, наконец, решаюсь прямо спросить инструктора: "Вы не хотите, чтобы я ходил к вам в группу?" "Ну почему? - слышу ("Да, да, хочу! Очень хочу, чтобы ты не ходил в мою группу!" - угадывается на ее симпатичном с конопушками лице), - выполняйте только мои требования". "Да понимаете, я как-то привык все больше сам заниматься, я вот уже двадцать лет..." - робко начинаю строить шаткие психологические мосты. Перебивает - "Да мне не интересно, сколько вы занимаетесь, делайте, что я говорю". Наконец, ее последний добивающий аккорд - "С тренером вот разговариваете". "??", - моя челюсть медленно отвисает...

Из этого клуба мне пришлось уйти. "Кайфа" от аэробики, как это было раньше, я не получил.

"Не ковыряй мою лопатку пальцами"

С легким головокружением стремительно иду по танцевальному кругу с юной грудастенькой соученицей в классе известного и заслуженного учителя танцев Ивана Петрова в областном Доме солдата.

"Не поднимай плечи высоко. Вот это что у тебя?" - шлепает по буграм на плечах. Танцами моя дама занимается несколько лет и может учить. "Мышцы," - говорю я. Открывает широко глаза.

"Ты мою кофточку цепляешь." - Замок молнии на моей ярко красной тайваньской безрукавочке я поднимаю выше.

"На ноги только не наступай!" - Перед этим сама дважды ощутимо прошлась по моим плотным бальным туфлям.

"И не ковыряй мою лопатку пальцами!" - Это к тому, что правая рука партнера должна быть при вальсе, квикстепе на левой лопатке партнерши.

"У тебя ничего не выходит!" - С обиженным лицом выходит из круга. Я: "Не отчаивайся сильно. Не все так безнадежно, я способный. Сейчас будем смотреть, как другие танцуют и все получится." - Действительно, спустя пару минут танец выровнялся, ноги двигались куда надо, руки держали друг друга где надо и только голова по-прежнему кружилась, но это было уже приятно.

Учитель танцев, средних лет поджарый мужчина, несмотря на твою явную неспособность верно повторить урок, к тебе никогда не подходит. Как не подходит он и к другим мальчикам, излишне, например, упитанным, или чрезмерно худым, к девушкам, чья красота, возможно, выбивается из понимаемого им стандарта: слишком маленьким по росту, или наоборот, очень высоким. Показывает примеры танцев для всех, а индивидуально работает лишь с некоторыми... Теми, с кем выходит на конкурсы, кому он явно симпатизирует...

Если инструкторы по аэробике (см. выше) весь час, что отведен для занятий, выкладываются вместе с тобой, редко когда отходя в сторону, чтобы окинуть взглядом, кто как трудится, учитель танцев из назначенных на тренинг полутора часов хорошо половину двигается вместе со всеми, остальное время он или безучастно за всеми наблюдает, или работает с немногими избранными, или чего-то там считает в своей бесконечной платежной ведомости. Остальные в это время предоставлены сами себе и, соответственно, делают, кто во что горазд, чаще - ничего не делают, просто торча столбиками, в отчаянии и совершенно потерянные, или пытаясь что-то на ненадежную память неловко повторить, закрепляя надолго неверные движения.

Учителя танцев можно понять, он устал, перед этим, как мне известно, он несколько часов школил детишек, группой и порознь, а еще до этого он отработал по несколько часов в одном, двух или даже трех (!) образовательных учреждениях типа артиллерийского училища, архитектурной, сельхоз и юридической академий...

"Ты сколько уже занимаешься?" - "Три года", - "Оу! И за три года ты ничему толковому не научилась?" - думаю, но не говорю. Девочка - твоя партнерша, ошибается так же, как и ты. Мальчики, которые занимаются тоже уже не первый год, шагают не с той ноги. Надо идти мимо партнерши, а идут на нее. Бедрами, вместо того, чтобы крутить правильные восьмерки, выписывают неописуемые кренделя.

Люди на занятия ходят кое-как. Через день, через неделю, через месяц. Каждый раз новые лица. Лишь несколько человек из ежедневных пятнадцати - двадцати пяти занимаются часто. И опытные, и новички, все вместе.

Если в клубе аэробики две раздевалки и обе занимают девочки (мальчики, точнее, мальчик - я один, переодеваются в тренерской, за строящейся стойкой администратора, в коридоре...), то тут другая крайность - мальчики и девочки переодеваются ВМЕСТЕ! Может, это норма для бальных танцучеников, но я поневоле не могу поднять глаза, когда передо мной в неловкой позе, с руками под юбкой, взрослая уже и зрелая девушка стаскивает с себя, помогая всем телом, повседневные теплые колготки и так же неловко, под той же юбкой, натягивает колготки для танцев. Потом меняет саму юбку...

Не скажу, что это шибко неприятно /:-)/, но ощущение какой-то ирреальности остается...

В пояснение. Как уж там чего снимают и одевают девушки, я точно сказать не могу, потому что глаз эти пикантные подробности выхватывает лишь тогда, когда я, допустим, или вхожу в помещение, которое в настоящее время назначено раздевалкой, здороваясь со всеми (не могу же я здороваться, уставясь в пол!), или выхожу из него, прощаясь (аналогично). В остальное время я посмотреть на всех открыто просто (пока?!) не решаюсь.

Но за все время, что я хожу в эту группу, предложений изменить это обычное правило я ни от кого не слышал. И сам молчал (!).

Впечатления месяца занятий.

На второй месяц.

Боюсь неосторожно сглазить, но в некоторые минуты я начинаю испытывать те же ощущения, что и герой заметки "Очарование танцем" ***. Снова сладко ведет голову, снова все поднимается откуда-то из глубины к сердцу, снова дыхание перехватывает и подолгу не отпускает...

Бегу с танцев и непрерывно - не могу остановиться - улыбаюсь, даже хохочу. Хорошо: темно и мало прохожих - вслед никто не улюлюкает...

ноябрь 2003 года

_______________
* - см. заметку "О Чечне" (or or or or or or or or or or or) ВЕРНУТЬСЯ
** - см. заметку "Я БОЛЬШЕ! НИКОГДА! НЕ УВИЖУ! СВОЙ КЛАСС!" (or or or or or or) ВЕРНУТЬСЯ
*** - текст заметки "Очарование танцем" есть и тут, и тут  ВЕРНУТЬСЯ